Воспоминания, казалось бы, последнее дело в моём положении, но они бесцеремонно вторгаются в сознание именно тогда, когда их меньше всего ожидаешь. Мне не нужно воскрешать в памяти картинки и образы, с упорством безумца я перевожу их с собой с места на место, втайне надеясь, что когда-нибудь мой багаж, со всем его постыдным содержимым канет в лету в одном из бесчисленных аэропортов.
Не омут памяти, даже не дневники, всего лишь снимки, до банального просто. Снимки, подаренные мне некогда сыном покойного мистера Каркарова. Феликсу без сомнения было тяжело расставаться с отцовским наследством. К сожалению не достаточно тяжело, чтобы тогда отказать мне в просьбе.
Нарцисса всегда была увлекающейся натурой, в большей степени увлечения её проистекали из искренней зависти, прелестной миссис Малфой никогда не хватало надолго, если вы понимаете о чем я говорю. В тот год ей не давал покоя потрясающий маникюр Риты Скитер. Именно поэтому она пожелала фотоаппарат. В последствии, со свойственной ей очаровательной бестактностью она умудрялась запечатлеть самые неприглядные эпизоды моей биографии, не стесняясь ни мужа, ни даже Томa, к которому испытывала совершенно не характерное для её эстетствующей натуры благоговение.
Мы все тогда был глупы. Глупы и увлечены порождением уже начавшего разрушаться сознания. Никого не волновали истоки, никому не было интересно, что за почти утопической идеей стоит месть маленького мальчика своему отцу.
Циссии с её сестрой, кроме обоюдной неприязни, берущей начало со школьной скамьи, связывала ещё одна тонкая, однако достаточно крепкая нить – ненависть ко мне. Однако Нарцисса всегда была слишком изворотливой, чтобы в открытую демонстрировать свои чувства, поэтому, если придётся выбирать от кого принять несколько непростительных заклятий, я нераздумывая выберу Беллатрикс. В награду за искренность.
Первый снимок. Я всегда испытываю что-то похожее на ностальгию глядя на него. Мне недавно исполнилось девятнадцать. Январь, закатное солнце каким-то неимоверным образом отражалось в снежных сугробах. Я не большой ценитель красоты окружающего мира, но это не помешало мне отметить тот факт, что практически все снимки сделаны в одно время суток, все они окрашены багрянцем. Просто веха, время разбрасывать камни.
Мы возвращались в имение Малфоев, нужно было аппарировать, но никто не торопился, мои спутники были слишком опьянены торжеством, неуёмной сладостью безнаказанности. В алом небе расцветала метка, по-юношески пафосный знак нашей общей силы, придуманный Томом в очередном приступе безумия.
Мы возвращались с моей проверки, что же, это вполне логично, каждый вновь принятый должен был пройти своего рода инициацию, тест на лояльность. Это оказалось намного проще, после того, как меня в подробностях просветили касательного будущего, ожидавшего меня в случае неповинования. Это окзалось намного проще, потому что я был уже заклеймён и чувствовал пристуствие Тома в своей крови, всевидящее око, неустанно глядящее в затылок. Позже я привык настолько, что перестал замечать. Том никогда не видел моих мыслей, однако это не распространялось на поступки, поэтому гораздо позже мне пришлось действовать так, чтобы с успехом обращать любое проишествие в свою пользу. Но сейчас это не важно, уже не важно.
Авада всегда получалась у меня превосходно, как и в тот раз. Проверка не была ни слишком сложной, ни слишком изощренной. Нужно было всего лишь убить несколько магглов. Всего лишь убить на глазах у моих новых, не сказать чтобы друзей, но людей, с которыми меня связывала некая общность. В свете моей юности чувство настолько новое, что я позволил себе идти на поводу у сиюминутных эмоций. Я убил, не раздумывая ни секунды.
Я ни на минуту не задумывался о том, кем были эти люди, я не знаю этого до сих пор и малодушно не хочу этого знать. Тогда, в эти несколько минут, пока мы шли по заснеженному полю, одетые в идиотские черные плащи, я, кажется, был счастлив.
- Итак, Снейп, твой папаша маггл, буть он жив, мог бы гордится тобой, - нaсмешливый голос МакНейра в миг вернул меня с небес на землю.
Разумеется, всё должно быть расставлено по местам. Я и они. Как обычно, всегда существовал некий барьер между мной и прочим обществом, а я, с упрямством идиота продолжал культивировать его, чтобы сделать различия ещё более ощутимыми, втайне надеясь, что кто-нибудь попытается их устранить, хотя бы вопреки. Тогда я ещё умел надеется, во мне существовало нечто большее, чем голый расчет. В сущности, я тоже был ребёнком.
Единственной причиной, по которой они терпели меня, было биографическое сходство с Томом, возможно и он в какие-то моменты испытывал по этому поводу сентиментальную приязнь ко мне. Всем было известно, что он не чистокровный, однако никто не осмеливался спросить напрямик, это поставило бы под угрозу всю филигранную концепцию, поэтому история Тома Ридда курсировала в кулуарах исключительно в качестве забавной сплетни. Так было проще, все делали вид, что до конца не уверены в её достверности.
МакНейр смотрел на меня с непрекрытой издевкой, за спиной серебристым колокольчиком раздавался смех Беллатрикс. Они должны было заплатить за это, сначала Уолден, потом она, немного поззже.
- Круцио, - кажется в моём голосе не отразилось ни одной эмоции, по крайней мере я надеялся, что это было именно так. МакНейр разумеется не ожидал ничего подобного, он со стоном осел в снег, старина Уолден никогда не кричал.
Мир на секунду осветился, а затем погрузился во мрак. Злосчастный фотоаппарат, я понял это, едва зрение вернулось ко мне.
- Какая прелесть, - Нарцисса едва не хлопала в ладоши, довольная удачным кадром.
- На твоём месте, я не стал бы шутить с малышом Снейпи, - Люциус хлопнул меня по плечу и протянул МакНейру руку, помогая ему подняться.
Дальнейшая месть свершилась в бальной зале поместья Малфоев, где в то время обычно принимали Тома. Тогда я был потрясающе упрям и опрометчив.
- Ты заслужил награду, Северус, - голос Томми до сих пор звучит у меня в голове, шипящие звуки, сочившиеся прямо из воздуха. Он всегда поощрял рвение своих слуг, - Чего ты хочешь?
- Беллатрикс, - кажется я даже позволил себе торжествующую ухмылку. Возможность появилась намного раньше, чем я смел недеется.
- Ты за это заплатишь, - с ненавистью прошептала она, несколькими часами позже застёгивая платье. И я заплатил, но не слишком дорого, за услугу, оказанную ей.
Тем вечером я подарил мадам Лестрейндж настоящий повод для ненависти.